– Не во всём должен быть смысл. Только моему брату не говори, а то он у нас четко по инструкциям действует.

Мужчина подмигивает, а я не могу сдержать усмешки. Чуть горькой, странной. Ощущение, что я попала в альтернативную реальность. Застряла в какой-то сказке, где не поймешь: где союзник, а где монстр.

Ник присаживается на корточки, снег скрипит под его ботинками. Горячие пальцы обхватывают мои запястья, опускают руки ниже. Не получается разорвать зрительный контакт, тону в этих омутах.

Словно на дно, на самую глубину. И звуки затихают вокруг, и ничего больше не происходит. Ловлю его наглую улыбку, и словно краники дыхания перекрывает.

– Так, - голос хрипит, отворачиваюсь, спасаясь. – Клаус следует инструкциям, а ты? За что ты отвечаешь?

– Я отвечаю за сами инструкции. Не всегда, конечно, - Ник просто пожимает плечами, сильнее сжимая мои ладони в своих. – Если грубо и примитивно описывать нашу работу, то брат отвечает за безопасность, охрану. Я за коммуникацию и связи.

– Значит, ты так связи налаживал в спальне?

Спрашиваю и корю саму себя, что возвращаюсь к этой темы. Вот зачем мне оно?! Но от пошлого разговора меня спасает Клаус, который протягивает телефон.

Сердце замирает, ладони вмиг становятся влажными. Ник ведь был прав, что сейчас всё зависит от меня. А я не хочу уезжать к братьям, рушить этот праздник. Лучше с незнакомцами, чем в полной изоляции.

Дрожащими пальцами сжимаю мобильник, кусаю кончик языка. В горле сухо, ни одного слова не могу найти. Кажется, что начну говорить и сразу всё испорчу.

– Да? – дрожу и голос тоже. – Пап?

– Карина, - сухо, резко. С первых нот понятно, что сострадания ждать не стоит. – Что у вас происходит?

– Всё… Всё хорошо, но очень сильный снегопад. Мне… Мне страшно, что не доедем.

– Значит, ты там устраиваешь истерики?

– Я… - поднимаю взгляд на мужчин, словно ожидая помощи. Вызов на громкой связи, они прекрасно слышат каждое слово. И почему-то становится спокойней, когда Клаус качает головой. Меня не обвинят во всех смертных грехах, и на этом спасибо. – Нет, пап.

– До дома твоих братьев не так далеко, значит, справитесь.

– Да, но умереть в аварии мне не хочется. Или замерзнуть, если мы застрянем где-то. А как я… Как я тогда смогу исправить свои ошибки? И научиться вести себя правильно?

Мне кажется, что время засекает. Не дышу, боясь хоть что-то добавить. Кажется, что и так сказала слишком много. И про «учиться» было лишним, наверняка.

Не поверит, заставит ехать дальше.

Секунда.

Ещё одна.

И снова слышу голос отца:

– Передай трубку обратно, я всё решил.

Глава 18. Карина

Впиваюсь ногтями в ладонь, когда Клаус забирает телефон. От стресса не чувствую боли, и лишь по шипению Ника понимаю, что мои коготки достались ему.

– Прости, - шепчу пересохшими губами, не отрываю взгляда от дороги. – Я облажалась, да?

– Нет, красивая, ты все сделала правильно. С лестью чуть перестаралась, конечно, но для него это приятно.

– А я смогу ещё поговорить?

– С отцом?

– Нет. Я хотела бы поговорить с мамой, мы ведь даже не попрощались. Я знаю, что она не пойдет против отчима, но поговорить ведь можно? Ничего такого.

Хотя я вру, беззастенчиво и нагло. Мне всё кажется, если мама услышит всю историю – она непременно поддержит меня. Скажет, что так неправильно и отчим не имеет права решать подобное.

В конце концов, Устинова не было всё моё детство, он совсем недавно появился! И не может ведь мама просто закрыть глаза и допустить такое? Нет, уж точно не моя мама, которая ходила разбираться с учителями из-за малейших проблем.

Ник коротко кивает мне и поднимается, отходит к своему брату. Не слышу, о чём они говорят, но меня потряхивает от нетерпения. Нужно знать, что всё получилось, мы возвращаемся в тот же дом.

А даже если нет… Разговор с мамой ведь может всё изменить! Да, она во многом приняла законы отчима, повиновалась его порядкам. Но у каждого терпения есть черта!

– Тебе везет, Кара, - едва различаю приглушенные слова, когда Клаус протягивает мне телефон. – Три минуты и едем.

– Куда?

– Обратно, выдыхай.

И я действительно выдыхаю. Подскакиваю на ноги, не обращая внимания, как холод кусает кожу. Прижимаю телефон к уху, слышу голос мамы. И от этого становится спокойнее.

– Где ты, Кара?

– Эм… Где-то? Я не знаю. Мам, тебе рассказал отчим о том, что произошло? Ты знаешь, что происходит? – выпаливаю скороговоркой, шагаю вдоль дороги. – Ты ведь не согласна с ним?

– Карин, он принял решение.

– И… Мам! Ты хоть знаешь, что…

– Если мой муж считает, что эта поездка пойдет тебе на пользу, то так и есть. Я верю, милая, что всё не просто и тебе грустно, но так нужно. Ты ещё много не понимаешь и не знаешь, а взрослая жизнь довольно запутанная.

– А тебя не смущает, что меня будут воспитывать какие-то чужие люди? Мужчины! Ты так спокойна.

– Я знаю, что Олег желает тебе только добра. И они твои братья, Карин! Прекрати глупить и начни слушаться, пожалуйста.

– А если… А если завтра отчим захочет найти мне мужа, самостоятельно…

– Ты меня слышишь или нет?

– Невероятно!

Я сбрасываю звонок, желая раскрошить телефон. Бросить со всей силы в асфальт, чтобы каждый миллиметр покрылся трещинкой. Но максимум – мобильник утонит в сугробе.

Никак не получается поверить, что это действительно моя мама. Говорила холодным, собранным тоном. Отчитывала, словно это я виновата во всех грехах! И ладно, я не идеальная дочь, но это…

Мама выбрала свод правил Устиновых, я видела это с самого начала. Ещё до свадьбы, когда она очень сильно поменялась. Но одно дело слушать мужа, а второе – так бросать меня. Просто отмахиваться, позволяя чужому человеку решать мою судьбу.

Глаза жжет от непрошенных слез, но я часто моргаю, успокаиваясь. Не хочу показывать Клаусу и Нику свою слабость. Они и так слишком много видели. Мне нужна капелька тишины, чтобы придумать какой-то выход.

– Спасибо, - быстро благодарю мужчин, падая на подогретое сиденье. – Можем ехать?

– Ты быстро, - Клаус смотрит странно, пронзительно. Так, словно читает меня, как открытую книгу. – Всё в порядке?

– Да, в полном.

– Разговор с мамой, полагаю, прошел не так, как нужно?

– А вот это не ваше дело.

Фыркаю, закрываясь полностью. Уж точно не собираюсь делиться с ними, как мне сейчас больно. Словно полоснули острием по коже, забрались глубоко. И выдрали с корнем всё, во что я верила.

В груди противно ноет, скребётся. И в голове раз за разом прокручиваю наш разговор. Может, она не могла говорить при отчиме? Может, пыталась что-то сказать другое? А вдруг я не так всё поняла!

Но реальность совсем другая.

Мама не поможет.

Никто не поможет.

Оказывается, это жутко страшно, когда в жизни больше никого не остается. Не на кого положится, только ты сама. И там одиночеством окутывает, не выдержать.

Только как мне сделать это самой? Сбежать не получится: вокруг глушь, да и меня не оставят без присмотра. Глупый вариант – вызвать полицию, чтобы увезти меня в безопасное место. Только в праздники они не будут работать нормально, да и возле участка меня уже заберут люди отчима.

Машина медленно едет по дороге, пока у меня так же медленно крутятся шестерёнки в голове. Топит безысходностью, давит на виски. Меня выдадут замуж. Отдадут на «воспитание» сводным братьям.

Откидываюсь на спинку кресла, усиленно копаясь в своих мыслях. Силой я уж точно не справлюсь, даже с одним из мужчин. И с братьями тоже. И быстро сбежать не могу. И нужно действовать хитростью. Отвлечь, усыпить?

Или сделать то, что предлагал Ник.

Одна связь, один секс.

Никакой невинности, никакого брака.

Морщусь от этой мысли. Правильной, спасительной, но такой отвратительной. Меня тянет к ним, но спать с кем-то ради выгоды… Это вызывает отторжение.